Главное, снижение реальных доходов населения, в том числе среднего класса (с 2014 г.) — при том что количество трудоспособного населения сократилось почти на 5 млн человек.

При сохранении таких трендов, прежде всего сохраняющихся скромных темпов роста инвестиций в основной и в человеческий капитал, по прогнозам ИНП РАН, темпы роста ВВП в 2019-2024 гг. не превысят в среднем в год 2%; в долгосрочной перспективе (до 2040 г.) — уровня 2,3%. В результате Россия к 2024 г. может не только не войти в пятерку ведущих экономик мира, но и опуститься на седьмое место; не обеспечить устойчивого и ощутимого роста располагаемых денежных доходов граждан и существенного ускорения снижения уровня бедности. Иными словами, не обеспечить качественных изменений к лучшему ситуации ни с доходами, ни с модернизацией экономики, предусмотренных президентскими посланием и майским Указом Президента России 2018 г., выполнение которых требует до 2024 г. темпов роста ВВП в 3,7%.В то же время перспективы роста, имея в виду не только динамику, но и качественные изменения, у российской экономики несомненно есть. По расчетам ИНП РАН, потенциал роста ВВП в период 2019-2025 гг. составляет в среднем в год до 4%. Такая динамика экономического роста полностью удовлетворяет требованию упомянутого указа о превышении соответствующего общемирового показателя и требованию вхождения России в пятерку ведущих экономик мира. Более того, при таких темпах роста потеряют свою актуальность финансовые санкции против России, отмену которых частные западные инвесторы будут активно лоббировать без специальных усилий российской дипломатии, поскольку быстро растущая экономика — лучший стимул для инвестиций.

Потенциал роста ВВП определяется со стороны спроса форсированными инвестициями в основной капитал и потреблением домашних хозяйств. Со стороны факторов производства — с точки зрения отдачи в среднесрочной перспективе — инвестициями в развитие инфраструктуры, строительство жилья, модернизации обрабатывающих производств и эффективности экспорта; с точки зрения отдачи в долгосрочной перспективе, структурно-технологической модернизации экономики — форсированными инвестициями в человеческий капитал, в экономику знаний. Что касается потребления домашних хозяйств, сегодня оно обеспечивает до половины роста ВВП. Основным драйвером экономической динамики в период 2019-2025 гг. является отложенный, прежде всего из-за снижения доходов, потребительский спрос, в первую очередь на товары длительного пользования. Только в 2018 г. и только по легковым автомобилям отложенный спрос достигал 4,3 млн. единиц. Одной из ключевых мер реализации указанного спроса, прежде всего на отечественную продукцию, является повышение доходов отдельных социальных групп, ориентированных на закупку именно такой продукции. Как доказывает опыт единовременного небольшого увеличения заработной платы в бюджетном секторе и повышения пенсий в 2017-2018 гг., такая мера практически не увеличивает инфляцию, но добавляет к динамике роста ВВП до 1 п.п.

Основным драйвером экономической динамики в 2019-2025 годах является отложенный, прежде всего из-за снижения доходов, потребительский спрос, в первую очередь на товары длительного пользования
Доля инвестиций в основной капитал в ВВП пока низка и составляет 20%, но для требуемого роста эффективности производства должна быть доведена до 25%, что пока дается с трудом. В то же время, расчеты показывают имеющийся существенный резерв загрузки производственных мощностей, существенная часть которых — технологически современные предприятия. По оценке ИНП РАН, даже если мощности не будут наращиваться в период 2019-2025 гг., при росте ВВП в среднем в год 4,8%, высокий уровень их загрузки, характерный для предкризисного 2008 г., будет достигнут не ранее 2023 г.

Солидный резерв экономического роста кроется в инвестициях в кардинальное технологическое перевооружение производства, среди которых особо выделим вложения, во-первых, в модернизацию обрабатывающих производств. Указанные инвестиции позволят существенно повысить производительность труда занятых на этих производствах, среди которых работники с низким уровнем квалификации — и соответственно интенсивности труда — составляют примерно пятую часть, или в среднем в полтора раза больше, чем в странах Европы. Качественные изменения в использовании трудовых ресурсов позволят существенно смягчить отрицательное влияние на динамику ВВП демографического фактора.

Во-вторых, инвестиции в модернизацию ТЭК, значимость которого для устойчивого развития российской экономики трудно переоценить: с одной стороны, как источника доходов от экспорта углеводородов, с другой стороны — как крупнейшего потребителя высокотехнологичной продукции отечественного производства и одного из ключевых источников финансирования модернизации производства и импортозамещения в широком спектре секторов экономики. По оценкам ИНП РАН, снижение зависимости от импорта благодаря реализации инвестиционных программ нефтегазового комплекса способно увеличить темпы роста ВВП в 2020-2024 гг. не менее чем на 0,2 п.п. а рост добычи и экспорта энергоресурсов — добавить к указанному росту еще 0,8 п.п., тем самым обеспечив дополнительный вклад ТЭК до 1 п.п. роста ВВП в год в период до 2030 г.

Выходя за рамки темы инвестиций, подчеркнем роль финансовых ресурсов как важнейшей части потенциала экономического роста на перспективу. Уникальность текущей ситуации заключается в отсутствии на макроэкономическом уровне сколь-нибудь значимого дефицита таких ресурсов, которые включают, прежде всего, активы банков (более 90 трлн руб.), позволяющие увеличить инвестиционные кредиты госбанков в 3-5 раз. Кроме того, имеется порядка 500 млрд долл. золотовалютных резервов, порядка 40 трлн руб. сбережения населения и ряд других источников, которых вполне достаточно для ускорения и поддержания устойчивого экономического роста. Для доступности этих ресурсов для бизнеса необходимо продолжить снижение ключевой ставки ЦБ с сегодняшнего уровня 6,5% до, очевидно, 4%. Для эффективного использования этих ресурсов бизнесом нужно сместить акцент в кредитовании от экономических агентов к их инвестиционным проектам, используя институт проектного финансирования.

Крупные инвестиционные проекты в среднесрочной перспективе, очевидно, должны составить пул федеральных проектов, в свою очередь являющихся ключевыми компонентами национальных проектов, которые нужно четко и своевременно выполнять, но эффективность осуществления которых в 2019 г. оставляет желать много лучшего. В то же время необходимо иметь в виду, что сами национальные проекты не являются самодостаточными для полноценной реализации потенциала экономического роста. По расчетам ИНП РАН, даже их исполнение в полном объеме к 2024 г. может обеспечить не более 0,8% вклада в темп роста ВВП.

Этого, конечно, недостаточно — требуются эффективные меры регулярной экономической политики, включая бюджетно-налоговую и денежно-кредитную сферы, а также — подчеркнем особо — ее пространственную составляющую. Реализация перечисленных ранее приоритетов в области модернизации машиностроительных производств инвестиционного характера, повышения эффективности экспорта, развития производственной инфраструктуры и строительства жилья будет связана с формированием точек роста в среднесрочной перспективе, прежде всего в традиционных промышленных регионах (Поволжье, на Урале и в Сибири). Без реализации там крупных инвестиционных проектов обеспечить темпы роста ВВП выше 2% в год вряд ли возможно. Кроме того, с точки зрения интересов устойчивого экономического роста приоритетами инвестирования являются крупные инфраструктурные проекты, повышающие связанность экономического пространства страны, снижающие издержки производителей и реализуемые в рамках комплексного плана развития магистральной инфраструктуры, предусмотренного майским (2018 г.) Указом Президента России.

Реализация указанного потенциала экономического роста сопряжена с рядом существенных ограничений и рисков, в том числе в сфере экономической политики. Ограничения внутреннего характера связаны в первую очередь с тормозящим экономическую динамику и структурно-технологическую модернизацию эффектом избыточно жесткой денежно-кредитной и бюджетной политики (включая бюджетное правило и таргетирование инфляции). Ограничения и риски внешнего характера связаны, прежде всего, с финансовыми и технологическими санкциями западных государств, кумулятивный негативный эффект которых может с наибольшей силой проявиться в середине 2020-х годов; а также растущей неопределенностью развития мировой экономики в обозримом будущем. Последнее качественно увеличивает ценность управления риском и прогнозирования как инструментов экономической политики в средне- и долгосрочной перспективе.

Что касается управления рисками средне- и долгосрочного экономического развития — усиливается требование к экономической политике по комплексному учету и оценке рисков, а также разработке эффективных мер по снижению (смягчению) указанных и иных ограничений и рисков экономического роста, включая отказ от ошибочных решений. Последнее никоим образом не означает уклонения от принятия решений под предлогом связанного с ним риска ошибки — характерного для многих лиц, ответственных за текущую экономическую политику на федеральном и региональном уровнях, которые с готовностью перекладывают ответственность на руководителя государства. Риск бездействия, особенно в условиях стагнации, превосходит риск ошибочного решения, который можно и нужно минимизировать путем комплексной экспертизы проекта (закона, инвестиций и т.д.). И требование законодателя, и содержание процесса (имея в виду его междисциплинарный характер) предусматривают ключевую роль в организации и проведении такой экспертизы Российской академии наук, располагающей необходимой базой знаний, спектром и уровнем подготовки специалистов, включая экономистов.

Комплексная экспертиза позволит не только отфильтровать неэффективные проекты, но и выделить и обосновать тиражирование успешных проектов, отличающихся наибольшим мультипликативным эффектом роста выпуска продукции, создания новых, прежде всего высокопроизводительных, рабочих мест и увеличения интенсивности (тесноты) межрегионального взаимодействия и укрепления связности территории страны.

В заключение подчеркнем: России вполне по силам переломить тенденцию стагнации и выйти к 2024 г. на устойчивый экономический рост темпом порядка 4%,что, в свою очередь, обеспечит существенное улучшение качества жизни населения. Согласно расчетам ИНП РАН, по сравнению с 2018 г. располагаемые денежные доходы увеличатся в 2025 г. в 1,3 раза, в 2030 г. — в полтора раза; доля расходов на продовольствие в структуре доходов домохозяйств сократится, соответственно, до 24% и до 20% против 28,3% в 2018 г.; обеспеченность жильем возрастет, соответственно, до 30 кв. м и до 33 кв. м на человека против 25,2 кв. м. Реализация этих перспектив динамичного и устойчивого экономического роста связана с эффективным использованием имеющегося потенциала производственных мощностей, трудовых и финансовых ресурсов, с одной стороны, и смягчением или сведением к минимуму текущих ограничений внутреннего и внешнего характера и рисков будущего развития, с другой стороны. Это, в свою очередь, требует перехода от текущей политики макрофинансовой стабилизации, ориентированной на экономику благосостояния (wealth being) страны, к политике экономического роста и модернизации народного хозяйства, целью которой является реальное благополучие (well-being) ее граждан, подъем и устойчивое поддержание уровня и качества жизни людей.