Речь идет об очередной попытке реформировать и запустить наконец систему добровольных накоплений граждан, работу над которой Центробанк и Минфин ведут с 2016 года. Поправки предлагается внести во множество законов, в том числе — о негосударственных пенсионных фондах (НПФ), об обязательном пенсионном страховании, о гарантировании прав участников НПФ и так далее.

Ключевых слов здесь два — «долгосрочные» и «добровольные». Начинать откладывать можно в любом возрасте (с 18 лет), в том числе в пользу третьего лица (например, ребенка). Для этого необходимо заключить договор с НПФ, который будет выполнять роль оператора программы, инвестируя вложения граждан в облигации федерального займа (ОФЗ) и прочие ценные бумаги. Стартовый взнос определяется человеком самостоятельно, его сумма не ограничена, а периодичность пополнения счета определяется договором. Что касается выплат, то доступны два типа: пожизненные и срочные, назначаемые на срок не менее десяти лет.

Чтобы усилить привлекательность программы, для ее участников предлагается ряд дополнительных стимулов. Среди них, например, возможность получить налоговый вычет в размере до 52 тысяч рублей ежегодно при уплате взносов до 400 тысяч рублей (в год), а также софинансирование отчислений со стороны государства. Доход от инвестирования средств по программе не облагается налогом на доходы физических лиц (НДФЛ). Пример, связанный со всеми этими «плюшками», привел в апреле глава Минфина Антон Силуанов: если человек вложит в систему долгосрочных сбережений 80 тысяч рублей в месяц, или около миллиона в год, то получит доплату от государства в размере 36 тысяч рублей плюс налоговый вычет на 12 тысяч рублей. «Итого под 50 тысяч рублей. Это прямая выгода и отличие от простого вложения денег в банк», — заметил министр. Но вот вопрос: много ли найдется в России не просто желающих, но и способных ежемесячно, на протяжении десятилетий перечислять в негосударственные фонды по 80 тысяч рублей?

«Чтобы народ понес в НПФ свои деньги, они должны быть, во-первых, «лишними», во-вторых, обеспечивать существенно более высокую доходность, чем проценты по действующим банковским вкладам, — говорит ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН Сергей Смирнов. — Кроме того, в условиях высокой волатильности валютных курсов, финансовой неустойчивости и общей неопределенности, планировать что-либо на 20-30 лет вперед нет никакого смысла. У молодежи, выходящей на рынок труда, сегодня совсем другие заботы. А люди, у которых есть относительно краткосрочная заначка, в любом случае предпочтут потратить ее «здесь и сейчас» — купить квартиру, машину, сделать капитальный ремонт».

Россиян абсолютно не интересует тема долгосрочных сбережений — в этом легко удостовериться, заглянув в соцсети, отмечает Смирнов. Пользователи обсуждают что угодно: как сэкономить на еде или бензине, как расплатиться за услуги ЖКХ, как приготовить запеканку, как подстричь кота, но только не как скопить на старость или «черный день».

«В законопроекте я не увидел механизма защиты от инфляции, — рассуждает профессор Финансового университета при правительстве РФ Алексей Зубец. — Налоговые вычеты, государственное софинансирование — все это замечательно, но потребитель в России боится, прежде всего, растущих цен, способных на относительно длинной (5-10 лет) временной дистанции съесть половину его денег. Вот если бы долгосрочные накопления инвестировались в облигации Минфина с плавающим купоном, который бы гарантированно покрывал уровень инфляции, тогда другое дело. Но этого в документе нет. Соответственно, никакого массового участия в программе не будет: с учетом налоговых льгот она может привлечь от силы 2 млн человек. Сейчас на руках у россиян около 30 трлн рублей, по оценке ЦБ. Государство пытается извлечь и использовать в своих интересах хотя бы часть этого огромного объема наличности. Но для начала надо предложить людям по-настоящему действенный способ долгосрочной защиты их средств».