Банк России, в течение всего 2019 года в макроэкономической политике занятый в основном преодолением проблем, созданных ему другими органами власти, к концу года успешно завершил пятилетнюю программу макростабилизации. В новом году главе ЦБ Эльвире Набиуллиной придется по крайней мере начать решать совсем другую задачу — очистки баланса Банка России и его группы от банковских активов. В силу того, что у двух частей мегарегулятора одно руководство, происходящее вполне может стать и макроэкономической проблемой.

На оборотной разменной монете Банк России в 2019 году чеканил уже не собственный логотип — двуглавого орла, который можно рассматривать как единство надзорной структуры и эмиссионного банка,— а государственный герб РФ. Публичная активность «эмиссионной» головы в этом году выглядела большей, чем «надзорной», но в 2020 году ситуация, видимо, изменится: Банк России завершил предпоследний плановый этап трансформации сразу в двух сферах.

В «эмиссионном» блоке (блоке денежно-кредитной политики) ситуация была заметно менее спокойной, чем в 2018 году, несмотря на то что усилия команды ЦБ в 2014–2018 годах на деле минимизировали большую часть потенциальных угроз. Основная макропроблема Банка России в этом году была известна заранее, хотя и по сей день никто в правительстве РФ не объяснил внятно, какие цели преследовались решением 2017 года о повышении НДС. Целью не были наполнение бюджета, финансирование нацпроектов, структурные изменения, отраслевая политика — повышение доходов федерального бюджета в итоге, по существу, просто повысило скорость наполнения ФНБ, все остальное реализовывалось бы дешевле и без нового НДС. Инфляционные же предвестники этого решения чувствовались уже в 2017 году.

Впрочем, предсказать заранее, сколько два дополнительных процентных пункта НДС внесут в инфляцию, было действительно невозможно: исследование ЦБ в декабре 2019 года оценивает этот вклад в 0,7 процентного пункта (п. п.), в мире такие же повышения давали от 0,5 до 1,4 п. п. Дополнили это искажение изменение характера бюджетных расходов в начале года (губернаторы и федеральная власть до апреля договаривались о нацпроектах), цены на топливо, неожиданно острая и эффективная пока с точки зрения цен конкуренция в агросекторе, вносили нервозность и дискуссия в Белом доме о том, нужно ли инвестировать в экономику избыточно накопленные средства ФНБ, а также алармизм экономистов Минэкономики. В итоге все закончилось хорошо (предположительным возвращением инфляции к таргету ЦБ в 4% в 2020 году), хотя и по довольно неприятным причинам: Банку России помогал низкий частный спрос в экономике.

Но следует отметить, что масштаб проблем регулятора в этой сфере в 2019 году обычно преувеличивался: споры о том, правда ли инфляция на целых 0,5 п. п. ниже того, что требуется, велись, скорее, в отсутствие более значительных тем.Что в точности происходило со второй головой, сказать сложно, но известно, чем закончилось. В конце декабря Эльвира Набиуллина как бы между делом сообщила, что «расчистка» банковского сектора от проблемных банков в основном завершена, в 2020 году Банк России займется продажей санированных банков и руководить этим процессом будет зампред Василий Поздышев, покидающий свой пост ради руководства профильной структурой в группе ЦБ. Одновременно с этим в правительстве обсудили вопрос о том, не пора ли Банку России наконец перестать владеть контрольным пакетом акций Сбербанка.

Идея перестать быть начальником Герману Грефу и одновременно его регулятором Эльвире Набиуллиной, как выяснилось, в целом не то чтобы претит. Обсуждаемые схемы — продажа акций Сбербанка правительству то ли по рыночной цене, 3 трлн руб., то ли по балансовой, 72 млрд руб., то ли за средства ФНБ, и так находящиеся в фактическом управлении ЦБ в составе международных резервов, то ли в кредит правительству со стороны ЦБ, то ли разом, то ли траншами — на самом деле сами по себе неважны: полученную «прибыль» Банк России все равно перечислит в бюджет в рублях, являющихся его собственными обязательствами. Важнее три другие истории. Первая — когда бы это ни произошло, по итогам продажи и «Открытия», и всего накопленного и стабилизированного АСВ, и Сбербанка Банк России станет наконец классическим регулятором, у которого нет конфликта интересов на регулируемом рынке. Вторая — нам сложно судить, есть ли у нынешнего неидеального положения бенефициары, но, учитывая размеры Сбербанка, они есть, и они будут заинтересованы в том, чтобы этот процесс им не повредил. И наконец, третья — имея опыт наблюдения за российской деловой сценой в течение 30 лет, мы можем уверенно предполагать: простой и понятной схема «окончательной очистки» баланса группы Банка России от банковских активов не будет, как бы этого ни хотел ЦБ, обычно такие процессы идут не так, как планировалось, в нервной атмосфере и с идеями, постоянно возникающими у всех, кто считает себя заинтересованным. Этими сложными идеями обычно стараются увлечь высших должностных лиц РФ, они ими часто увлекаются, и это часто становится небольшой национальной проблемой.

Учитывая, что при двух головах на эмблеме Банка России управляющая команда ЦБ все же одна, Эльвире Набиуллиной в следующем году не позавидуешь.Ведь абсолютному большинству тех, кто будет пытаться получить от нее решение в своих интересах, совершенно неважна концепция современного центробанка как структуры, управляющей в первую очередь информационными сигналами и ожиданиями. Опасность достаточно качественного ЦБ в стране с высокими страновыми рисками в первую очередь в том, насколько трагично рынок представляет себе последствия «порчи регулятора» до среднестранового состояния институтов. В случае с Россией в 2020 году это весьма трагично: очень во многом фактическая репутация РФ в мире держится на нынешнем ЦБ.

И очевидно, что осознание этих обстоятельств будет делать в 2020 году для Банка России все остальные потенциальные риски совсем неприемлемыми. Мы предполагаем, что Банк России будет вынужден в следующем году оставаться максимально консервативным: никакие другие проблемы ему явно не нужны. Мировое развитие финтеха может добавить этому процессу особую сценичность, хотя это, скорее, проблема не 2020 года, а последующих: рано или поздно высокий уровень цифрового развития в РФ приведет к массовому распространению здесь новых видов цифровых денег и прочих трансграничных инноваций, а особенно в случае если экономика России действительно будет расти чуть быстрее, чем в уходящем году.