«Плохие» долги — естественный результат работы банковской системы, представляющий собой реализацию части принятых фининститутами рисков, но важно, чтобы объем «плохих» долгов был умеренным и был покрыт буферами в виде капитала и резервов. Оперативное признание проблемы «плохих» кредитов и эффективная работа с ними — необходимые условия не только для финансовой стабильности, но и для экономического роста, говорится в материале первого зампреда Банка России Ксении Юдаевой, опубликованном на портале регулятора для экономических и финансовых исследований «Эконс».

Автор напомнила, что с начала 2000-х годов российская финансовая система пережила уже два кредитных цикла, окончание которых пришлось на 2008—2009 и 2014—2016 годы. «Сейчас мы все еще находимся в стадии выхода из нижней точки второго цикла. Опыт отзыва лицензий и санации банков показал, что во многих российских финансовых институтах за эти два цикла накопился чрезмерно высокий объем «плохих» долгов… Превышение обязательств над активами составило по банку «Югра» 143 млрд рублей, по Внешпромбанку — 226 млрд, по РосинтерБанку — 80 млрд рублей», — пишет первый зампред ЦБ.

По ее словам, сейчас можно говорить о стабилизации ситуации; в том числе об этом можно судить по уменьшению числа отозванных банковских лицензий.

«В основе проблем, которые были выявлены в российских финансовых институтах по итогам отзыва лицензий и санации, был, видимо, недостаточно эффективный риск-менеджмент, а также слишком сильная ориентация банков на залоговые кредиты и кредиты собственникам. В условиях недостатка доверия последнее могло выглядеть как более надежная защита от рисков, но в конечном итоге вылилось в чрезмерную зависимость от циклических процессов в экономике и низкую диверсификацию рисков», — считает Юдаева.

Еще одной проблемой она называет валютные кредиты: «Банки и другие финансовые институты часто склонны перекладывать валютные риски на заемщиков. А заемщики (возможно, как и сами финансовые институты) их недооценивают».

«Не менее важный фактор дестабилизации — попытки скрыть проблемы как в самих финансовых институтах, так, видимо, и в бизнесах собственников. На первом этапе сокрытие «плохих» долгов позволяет экономить капитал. Но наличие спрятанных проблем искажает мотивацию — и самого банка или другого финансового института, и заемщиков. Финансовый институт, имеющий скрытые проблемы, более склонен брать на себя повышенные риски. Ведь в хорошем исходе такая стратегия может выправить ситуацию или даже улучшить ее… С точки зрения кредитуемых… откладывается реструктуризация бизнеса: перегруженные долгами компании уже не ищут возможностей выйти из стагнации… Наоборот, может появиться мотивация уводить средства от кредиторов», — пишет Юдаева.

Она напоминает, что для банков, перегруженных «плохими» долгами, в экономической литературе есть специальное название — «зомби-банки». Они неплатежеспособны, но продолжают функционировать за счет альтернативных форм поддержки, исключающих принятие дополнительных рисков (то есть расширения кредитования). По словам Юдаевой, «это прямой путь к стагнации экономики».При этом «альтернатива, когда банки начинают брать на себя чрезмерные риски, на макроуровне ничем не отличается от этой ситуации»: более рисковые проекты, которые финансируют в таких случаях финансовые институты, редко вносят положительный вклад в экономический рост. Скорее, речь идет о дополнительных заработках на спекулятивных (или сомнительных) операциях. По мнению Юдаевой, «быстрое накопление (банками) проблем за счет спекулятивных операций ведет к потере ликвидности, а не только платежеспособности. Это, в свою очередь, вызывает дополнительные риски финансовой стабильности, связанные с эффектом домино, то есть с распространением проблем с ликвидностью по всей системе».

Далее в своем материале Юдаева рассуждает о роли государства в помощи банковскому сектору, перегруженному «плохими» долгами. Она признает, что побочным эффектом использования госденег для решения проблем фининститутов является увеличение государственной собственности в секторе.

«Чем плоха государственная собственность? Во-первых, государственные институты грешат склонностью к решению политических задач, даже если они противоречат коммерческим интересам… Во-вторых, у таких институтов есть дополнительные стимулы брать на себя повышенные риски, так как в случае хорошего сценария менеджмент получает дополнительные бонусы, а в случае плохого убытки ложатся на государство», — признает Юдаева.

Между тем, по ее словам, «в российской банковской системе масштаб проблем в институтах, где была отозвана лицензия или прошла санация, был такой, что они превратились в тяжелый груз для экономики, искажали конкуренцию и в финансовом, и в нефинансовом секторе и на финансовых рынках и способствовали стагнации и накоплению рисков, а не экономическому развитию. В связи с этим использование государственных денег было необходимо как с точки зрения поддержания финансовой стабильности, так и с точки зрения экономического роста».

По оценке Юдаевой, долгое время проблему создавал так называемый старый механизм санации: «В нашем варианте только по форме это был механизм предоставления ликвидности, а по сути он давал возможность заработать новый капитал на разнице ставок».

Политика в сфере санации, проводимая Банком России сейчас, «максимальным образом приближена к лучшим мировым практикам» и в условиях выхода из кредитного цикла создает условия для экономического роста, полагает Юдаева. Следуя лучшим мировым практикам, теперь необходимо организовать корпоративное управление в российских финансовых институтах, перешедших под контроль государства, на абсолютно рыночных принципах, подчеркивает она.

«Однако стоит заметить, что это условия необходимые, но недостаточные. Достаточным условием было бы создание такого инвестиционного климата, когда бизнес в целом был бы нацелен на развитие, когда в стране были бы инвесторы, готовые рискнуть своими деньгами в случае наличия хороших бизнес-перспектив. К сожалению, в настоящий момент это не совсем так. И это проблема и для развития финансового сектора, включая и санируемые институты, и для быстрой и эффективной работы с «плохими» активами», — добавляет Юдаева.